Верхняя Ура

Деревня Верхняя Ура впервые упоминается в исторических источниках под 1646 г.[1] Основатели селения выбрали для него живописный уголок на берегу реки Ура. С этой рекой связано как современное название деревни, так и одно из наименований, употреблявшихся в официальных документах до революции 1917 г. – Деревня по речке Новой Уре. С природно-географическими характеристиками связаны и народные названия на татарском языке, сохранившиеся в памяти старожилов: «Каенлык», «Су башы».

Еще одно историческое наименование – Ясачная Ура – указывает на сословную принадлежность жителей в XVII – XVIII веках, а также происхождение селения. По мнению историка Р.Р. Салихова, Ясачная Ура является «специфическим аулом-спутником княжеской Уры (в прошлом дер. Служилая Ура, ныне с. Нижняя Ура Арского района РТ) где, возможно, заселились бесермяне, пришедшие с каринцами, а также зависимое марийское население, позднее перешедшее в ислам»[2]. Одним из аргументов в пользу данной версии является наличие в Верхней Уре древнего чувашского кладбища[3].

Старожилы деревни в советское время подтверждали, что ее население в прошлом было смешанным, здесь проживали и татары, и марийцы. Не случайно муллами в Верхней Уре служили потомки знаменитого мусульманского ученого Абдразака бин Алма абыза из Служилой Уры. Он получил известность, главным образом, благодаря своей миссионерской деятельности среди марийцев Заказанья. По данным местных краеведов, некоторые марийские семьи позднее переселились в лесные районы (например, в села Шурабаш, Шлан), а также образовали новые селения.

Интересную картину родоплеменных связей Верхней Уры дает информация о джиене, проводившемся в этих краях под названием «Мукшы тавы жыены». Проходил он в конце июня – начале июля. На праздник собирались крестьяне из деревень Новый Тазлар, Шура, Новая Серда, Чимбулат, Верхняя Шашы, Нижняя Шашы, Старый Узюм, Новый Узюм, Большая Атня, Малая Атня, Мамыш, Кышлау, Шурабаш, Новая Атня[4]. Обращает на себя внимание, что в этом списке отсутствует дер. Служилая Ура. Поэтому, если придерживаться версии о бесермяно-марийском происхождении дер. Верхняя Ура, логично, что уроженцы Служилой Уры участвовали в другом джиене.

Несмотря на сохранившееся в обиходе название Ясачная Ура, в XIX веке жители деревни относились к сословию государственных крестьян. Основными источником их дохода являлись земледелие и скотоводство. До 1920 г. Верхняя Ура входила в состав Шиньшинской волости Царевококшайского уезда Казанской губернии.

По данным 1782 г., в деревне проживало более 450 человек. По местным преданиям, количество населения в Верхней Уре значительно выросло после знаменитого «Водного происшествия» («Су вакыйгасы») 1817 г. 1 июня того года из-за сильного ливня и выхода из берегов близлежащих речек затопило соседнюю Служилую Уру. Из-за стихийного бедствия погибло 82 человека, пострадало имущество жителей села, были повреждены общественные здания и частные постройки. Трагическое событие осталось в памяти не только жителей Служилой Уры, но и всей округи. Эта история передавалась из уст в уста и перепевалась в народных баитах. Например, уже в советское время как очаг возникновения природной катастрофы 1817 г. старожилы Верхней Уры указывали местное кладбище святых (изгеләр зияраты). Многим современникам «су вакыйгасы» напомнила библейскую историю о потопе и воспринималась как божья кара за мирские грехи. Видимо, поэтому и жители Верхней Уры связывали потоп с местом захоронения святых. Между деревнями Верхняя Ура и Кызылъяр существует могила аулии (святого), некого Мухаметгарифа. По легенде могилу эту в 1817 г. унесло водной стихией из зирата и с тех пор останки святого покоятся между этими населенными пунктами[5].

Старожилы Верхней Уры считали, что именно после водного бедствия часть населения Служилой Уры покинула свои домовладения и начала новую жизнь в соседней деревне. Действительно, в XIX веке в Верхней Уре проживали отпрыски знаменитых фамилий из соседнего села – Хозясеитовых и Маметьевых[6]. Что касается численности населения, в сравнении с концом XVIII в., к середине следующего столетия особого демографического взрыва не произошло. Население росло, но, скорее всего, за счет естественного прироста. К 1859 г. в Верхней Уре проживало 663 человека. В дальнейшем, наблюдался стабильный рост населения, но без значительных демографических скачков (в 1897 г. – 869 чел., в 1908 г. – 942 чел.)[7].

Основой любой деревни была религиозная община. К сожалению, жители Верхней Уры к началу XX столетия уже не могли назвать, когда именно образовался официальный мусульманский приход и построена первая мечеть. Но очевидно, что в Верхней Уре имелись богатые духовные традиции с яркими религиозными деятелями и целыми династиями мусульманских священнослужителей. Например, в 1780-х гг. в деревне уже была мечеть. Видимо, к середине XIX века она обветшала, так как в 1840 г. здесь построили новую мечеть[8].

У истоков религиозной жизни Верхней Уры стояли потомки знаменитого миссионера и внука служилого татарина дер. Малые Верески Танчулпана Янзегитова – Габдразака бин Алима (Алмы) абыза. Габдразак хазрат проживал в Служилой Уре и там же похоронен. На сельском кладбище до сих пор сохранилось его надгробие, где высечено «Здесь могила великого ученого, источника мудрости Габдразака сына Алмы абыза. В жизни прославился как переписчик 90 Коранов»[9]. Шежере этого выдающегося человека выглядело следующим образом – Габдурраззак бин Алим бин Танчулпан бин Янзигит бин Уразгилде бин Шигай бин Шыкжамал. У него было несколько сыновей. Нам известно о потомках Якуба и Исмагила.

Благодаря археографу Саиду Вахидову в архивном фонде Института языка, литературы и искусств им. Г.Ибрагимова АН РТ сохранилось шеджере одной ветви потомков Габдразака бин Алмы абыза – его сына Исмагила. Согласно источнику, потомки Габдразака уехали из Служилой Уры в село Каргалы Оренбургской губернии. Его сын Исмагил погиб там от рук пугачевских повстанцев в 1774 г. У него осталось 4 детей, в том числе сын Габдулмалик. Все они продолжали жить в Каргалах. Лишь правнук Габдразака Шамсетдин бин Мухамметгали бин Габдулмалик переехал в Орск[10].

Другой сын Габдурразака бин Алмы абыза Якуб, очевидно, остался на родине. Его сын Гайса, как и дед Габдразак, посвятил себя духовному служению. Этим же путем пошел сын Гайсы – Шамсетдин. На кладбище дер. Верхняя Ура среди 49 надгробий XIX – начала XX веков самое древнее принадлежит как раз ему – мулле Шамсетдину сыну муллы Гайсы. Умер Шамсетдин в 1835 г. и судя по всему именно он выполнял духовные требы жителей Верхней Уры в конце XVIII – начале XIX веков.

Продолжателем этой ветви рода Алмы абыза, по одним данным, является мулла Шигабутдин Сиразетдинов, служивший муллой в Верхней Уре во второй половине XIX века. Умер он в 1902 г. и на деревенском зирате также сохранились его могила и надгробный камень. Его шежере определяется как Шигабутдин бин Сиразетдин бин Шамсетдин бин Гайса бин Якуб бин Габдуразак бин Алма бин Танчулпан бин Янзигит[11]. Брат Шигабутдина – Назмутдин был муллой в дер. Пичментау[12].

Согласно документам Казанского губернского правления и Оренбургского магометанского духовного собрания, Шигабутдин Сиразетдинов (1825 – 1902) стал муллой дер. Верхняя Ура 17 января 1866 г. Ему к тому времени был уже 41 год. Возможно, он служил и раньше в этой деревне, а указ получил позднее.

10 декабря 1855 г. в семье Ш.Сиразетдинова родился сын, которого назвали Мухамет-Магсумом. По традиции именно сын муллы, которого прихожане звали «махдум», должен был продолжить дело отца. Уже с детства его воспринимали как будущее духовное лицо. Мухамет-Магсум Шигабутдинов действительно стал достойным продолжателем дела отца и знаменитого предка. Он получил официальное разрешение на религиозную деятельность 2 ноября 1887 г. в 32 года. Судя по всему, отец и сын совместно выполняли духовные требы прихожан мечети.

1 января 1877 г. в семье Сиразетдиновых родился мальчик по имени Исмагил, который также стал продолжателем религиозной династии. После смерти Шигабутдина муллы 27-летний Исмагил Шигабутдинов (1877 – 1920), сдав экзамены в Оренбургском магометанском духовном собрании в Уфе, получил право на исполнение обязанностей имама и мугаллима.[13] Указ о назначении на должность имама мечети Верхней Уры И.Шигабутдинов получил 15 марта 1904 г.[14]

К этому времени население деревни разрослось и верующие могли разместиться в одной мечети. Поэтому возникла необходимость в создании 2-го мусульманского прихода. Вскоре эта идея была реализована и построена новая мечеть. 14 августа 1908 г. Исмагил перешел на службу во 2-ю соборную мечеть дер. Верхняя Ура, а его старший брат Мухамет-Магсум оставался имамом-хатыбом и мударрисом 1-й соборной мечети.

На страже духовных основ Верхней Уры стоял еще один религиозный деятель – муэдзин Ахунзян Абдулгаллямов. Он родился 1 июня 1837 г. В частных архивах сохранилось шеджере этого человека: Ахунзян бин Габдулгалим (Абдул-Галлям) бин Габдулмуэмин бин Гумар бин Бигеш бин Муслим бин Кайбулла бин Байгына[15]. Рукопись, где зафиксированы семь поколений предков Ахунзяна Абдулгаллямова, характеризует семью муэдзина как религиозную и высокодуховную, живущую не только будничной суетой, но и памятью о своих исторических корнях.

Официальный указ на религиозную деятельность – службу муэдзином и мугаллимом – Ахундзян Абдулгаллямов получил в 1866 г., в один год с муллой Шигабутдином Сиразетдиновым. Но муэдзин был на 12 лет моложе хазрата, поэтому ему довелось служить не только вместе со старшим сыном, но и с младшим наследником покойного имама. Несмотря на солидный возраст, А. Абдулгаллямов призывал протяжным азаном мусульман Верхней Уры на намаз и в начале XX века. В 1909 г. еме было уже 73 года, но он продолжал нести свои духовные обязанности[16]. Умер муэдзин Ахунзян Абдулгаллямов (Ахунҗан Габделгалим) в 1923 г., на деревенском кладбище сохранилось его надгробие.

В конце XIX – начале XX веков в Верхней Уре наблюдалось традиционное понимание дела просвещения: детям давали лишь начальное образование. Для освоения основ религии, обучения чтению и письму, маленькие шакирды отправлялись в дом муллы. Ни мектебе, ни тем более медресе со специальным помещением в Верхней Уре не было. Это объяснялось еще и отсутствием богатых предпринимателей среди жителей села. В других деревнях медресе и мектебе строились, как правило, за счет средств состоятельных благотворителей из числа торговцев и промышленников. Возможно, отсутствие школьного помещения было связано и с отношением самих жителей Верхней Уры к просвещению. Из года в год, в 1870-1893 гг., общее количество учащихся оставалось стабильным: не более 35 человек, в разные годы отличалось лишь соотношении числа мальчиков и девочек. Для деревни, где население составляло почти 1000 человек, это был достаточно скромный показатель. Возможно, не все родители отправляли детей в дом муллы, либо ограничивались одним годом обучения. Лишь в начале следующего столетия наблюдался некоторый рост количества учащихся. В мектебе насчитывалось 37 шакирдов, а абыстай давала наставления 27 ученицам[17].

Священнослужители, как и остальные жители Верхней Уры, жили в основном за счет собственного крестьянского хозяйства. Но по сложившейся веками традиции хазраты получали обязательные подношения в виде денежного вознаграждения или продуктов питания. Обычно крестьяне отдавали имамам часть урожая (гушур). Доходы духовных лиц, судя по всему, зависели от религиозного статуса. Так, имам-мударрис Мухамет-Магсум Шигабутдинов, по сведениям 1909 г., имел доход в 160 рублей в год. Более скромным был годовой доход его брата – имама-хатыба Исмагила Шигабутдинова (120 рублей) и муэдзина Ахундзяна Абдул-Галлямова (90 рублей)[18]. Старожилы вспоминали о том, что мечеть и дом муллы всегда считались святым местом. Даже дерзкая и вольнолюбивая сельская молодежь, проходя по вечерам мимо дома муллы, всегда останавливала свое пение и игру на гармони, очевидно в знак уважения и почитания.

Деревенские нравы Верхней Уры даже в начале XX в. сохранили средневековые черты. Местные жители порой практиковали даже самосуд. Старожилы села запомнили трагическую историю о том, как накануне Первой мировой войны коллективно наказали одного вора. Этого человека называют приезжим, не коренным жителем деревни. Звали его Габдрахман, имел кличку «китаец». В одну из слякотных осенних ночей он привел из соседнего села корову. При этом, для того чтобы замести следы, на ее копыта надел лапти. Однако пострадавшие быстро выяснили, что следы преступления теряются в Верхней Уре. Разъяренные владельцы коровы заходили в каждый двор и, грозясь вилами, собрали всех жителей в верхней части деревни. Некоторые перепуганные люди сумели спрятаться и, как выражались старожилы, «избежали этого позора». Самого вора Габдрахмана волокли до места за обе ноги. Руководили действом баи Верхней Уры и соседней деревни, вероятно, до крайности возмущенные этим правонарушением. Они решили проучить всех жителей, вывели их в поле и приказали вырыть яму. Потом туда столкнули Габдрахмана, при этом приказали и его сыну спуститься к отцу. Видимо поначалу отец с сыном сопротивлялись, потому что люди у ямы стояли с дубинами и сталкивали их. Габдрахман, чтобы уберечь ребенка, спрятал его в тулупе. На них уже начали бросать комья глинистой земли. В конце концов, кто-то из толпы сказал, что нельзя так наказывать ребенка, что это противоречит вере, тем более на следующий день отмечался мусульманский праздник. Ребенка после этого вытащили, перепуганный, он убежал в сторону деревни. А его отца закопали живьем. Таким было коллективное наказание за воровство. Через несколько дней, по решению местных мулл, тело несчастного вора перезахоронили на деревенском кладбище.

Это были последние дни царской России, впереди жителей деревни ожидали еще большие потрясения и потери. Местный мулла – Исмагил хазрат Шигабутдинов прожил недолгую жизнь. Он умер на 44-м году жизни 5 ноября 1920 г. Несмотря на набиравшую оборот антирелигиозную пропаганду духовная жизнь мусульманской общины Верхней Уры сохранила свои традиционные ориентиры. Вместо покойного Исмагила муллы имамом 2-й соборной мечети дер. Верхняя Ура прихожане избрали сына многолетнего муэдзина 1-й мечети – Фархетдина Ахунзяновича Абдулгалимова (Абдулгаллямова). Он был утвержден в должности 21 мая 1921 г. В непростое время Фархетдин мулла продолжил дело своего отца – сохранение религиозных традиций.

Последним имамом 1-й соборной мечети Верхней Уры стал Кашшаф Махиянов, обязанности муэдзина исполнял человек по имени Хисами. Они стали последним поколением религиозных служителей дореволюционной духовной культуры. Вскоре мечети и мусульманские приходы были ликвидированы, а помещения мусульманских храмов в Верхней Уре использовались как начальная школа и сельский клуб. Первым делом новые власти решили убрать символы веры – минареты мечетей. По рассказам старожилов, во всей деревне не нашлось ни одного желающего спилить их. Поэтому местный большевик Мухтар Бадретдинов позвал для этого жителей дер. Серда. Минареты деревенских мечетей активисты убрали ночью, вероятно, опасаясь протестов со стороны населения.

Л.Р.Габдрафикова

[1] Татарская энциклопедия. Т.1. Казань, 2002. С.576.

[2] Салихов Р.Р. Служилая Ура: рождение татарского капитализма. Казань, 2015. С.63.

[3] Әхмәтҗанов М.И. Татар археографиясенә сәхифәләр. Тарих пәрдәләре күтәрелгәндә: Фәнни-популяр хезмәт. Казан, 2012. Б. 20, 126.

[4] Бурганова Н.Б. О системе народного праздника джиен у казанских татар // Исследования по исторической диалектологии татарского языка (материалы и исследования). Казань, 1982. Вып.2. С.21.

[5] Әхмәтҗанов М.И. Татар археографиясе. Милли-мәдәни мирас хәзинәләре системасына сәхифәләр. Казан, 2011. Б. 68.

[6] Салихов Р.Р. Служилая Ура: рождение татарского капитализма. Казань, 2015. С.63.

[7] Татарская энциклопедия. Т.1. Казань, 2002. С.576.

[8] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д.8464. Л.102.

[9] Цит. по: Салихов Р.Р. Указ. соч. С.19.

[10] Әхмәтҗанов М.И. Татар шәҗәрәләре. II том. Казан: Изд-во “Яз”, 2013. – Б.198-199.

[11] Әхмәтҗанов М.И. Татар шәҗәрәләре: II т. / М.И. Әхмәтҗанов. Казан: Татар. кит. нәшр., 2014. Б. 130–131.

[12] Әхмәтҗанов М.И. Татар шәҗәрәләре. II том. Казан: Изд-во “Яз”, 2013. – Б.198-199.

[13] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д.8464. Л.102.

[14] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д. 6852. Л.12.

[15] Личный архив А.Гайнутдинова.

[16] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д.8464. Л.102.

[17] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д.8464. Л.102.

[18] Там же.