Верхний Пшалым

В Арском районе имеется несколько населенных пунктов, в названии которых присутствует слово «Пшалым»: Верхний Пшалым, Нижний Пшалым, Средний Пшалым. В дореволюционных справочниках упоминаются также селения Малый Пшалым (совр. дер. Толонгер) и Пшалым по речке Культес (совр. с. Культесь). Все они располагались по соседству и были связаны друг с другом множеством нитей. Показателем их исторической общности является тот факт, что селения Верхний Пшалым, Нижний Пшалым, Средний Пшалым и Кулҗтесь до революции вместе отмечали праздник джиен, который здесь назывался «Пошалым җыены» или же «Күлтәс җыены»[1]. Такое совместное празднование указывает на наличие между населенными пунктами общих родовых связей, уходящих корнями в глубокую древность.

Согласно Татарской энциклопедии, первое упоминание дер. Верхний Пшалым в исторических источниках относится к 1619 г. Однако вряд ли эта дата окончательная и населенный пункт мог возникнуть раньше. В дореволюционной литературе он упоминается под названиями Нырты, Пшалымбаш, Вершина речки Пшалым, Живут себе Усадом. Происхождение название деревни И.А.Износков связывал с названием речки, в верховьях которой она располагалась. До 1920 г. селение входило в Кармышскую волость Казанского уезда Казанской губернии.

Имеющиеся статистические данные показывают, что в конце XVIII – начале XX веков численность населения Верхнего Пшалыма неуклонно росла. В 1782 г. здесь насчитывалось 58 душ муж. пола[2]; в 1816 – 95 душ муж. пола[3]; в 1834 г. – 150[4]; в 1859 – 505; в 1897 – 843; в 1908 – 963; в 1920 – 1021 человек[5]. В пореформенный период годовой прирост составлял в среднем 3,3 %[6].

Деревня была густо населена и имела традиционную для татарских селений неправильную планировку[7]. В Национальном архиве РТ сохранился список домохозяйств дер. Верхний Пшалым за 1884 г.[8] В другом источнике, датированном концом XIX века, содержится общая характеристика деревенских строений. Согласно этим данным, в деревне из 141 домов 106 были покрыты тесом, а оставшиеся 35 – соломой. 9 семей имели одну жилую избу без хозяйственных построек, 28 – с одним строением, 36 – с двумя, 10 – с тремя и более. 28 семей могли себе позволить содержание двух жилых домов, в то же время 3 семьи вообще не имели своего жилья[9].

Основным занятием населения являлось хлебопашество. Доходность его во многом определялась количеством и качеством земли. Земли дер. Верхний Пшалым составляли единую дачу вместе с селениями Средний Пшалым и Верхние Нырты[10]. Во второй половине XIX века в пользовании местных крестьян находилось 541,2 дес. пахотной земли, 20,7 дес. – сенокоса, 5 дес. – выгона, 23,9 дес. – леса. Всего удобной земли было 916,1 дес., неудобной – 11 десятин. Крестьянские усадьбы и огороды занимали 13,7 дес.[11] По статистическим данным, в начале XX века на одну ревизскую душу в Верхнем Пшалыме приходилось 4,4 дес. земли, однако в реальности этот показатель составлял всего 2,4 дес. Обеспеченность населения землей в деревне была самой низкой в Кармышской волости[12]. В связи с этим внутри сельской общины происходил процесс перераспределения земельных угодий. Бедные крестьяне, не способные своими силами обрабатывать наделы, сдавали их в аренду односельчанам частично или полностью. В конце XIX в. количество таких хозяйств доходило до 20%.

Общий уровень жизни населения Верхнего Пшалыма был невысокий. Официальные источники признавали, что местные крестьяне «живут посредственно» [13]. Чтобы прокормить себя и заплатить подати государству, местные жители искали другие источники доходов. Определенную поддержку крестьянскому хозяйству оказывало животноводство. В середине 1880-х гг. в деревне насчитывалось 132 лошади, 108 голов крупнорогатого скота, 20 жеребят, 81 телят, 394 овец, 26 коз. Распределение скота было неравномерным: по статистике не каждая семья в деревне имела лошадь.

В подобных случаях выходом из тяжелой экономической ситуации, как правило, являлось развитие кустарных и отхожих промыслов. В Верхнем Пшалыме долгое время они не получали должного развития. По крайней мере, источники первой половины XIX в. не фиксируют наличие у местных жителей каких-либо ремесел[14]. Однако фактор нехватки земли, влияние которого усиливалось по мере роста населения, вынуждал их все более приобщаться к товарно-денежным отношениям.

Хотя леса вокруг деревни изрядно поредели в результате учреждения в 1718 г. лашманской повинности и интенсивных вырубок[15], в пореформенный период основной доход верхнепашалымцам помимо хлебопашества давали занятия, связанные с обработкой дерева. Во второй половине XIX в. столетия Верхний Пшалым был известен в округе промыслом по изготовлению телег и саней. Им занимались около 30 человек, зарабатывая до 400 рублей в год[16]. Местные жители не только делали средства передвижения, но на них же оказывали услуги извоза[17]. Безусловно, этому способствовало то, что недалеко от деревни проходил Сибирский почтовый тракт. Еще 3 человека делали деревянную посуду[18], 25 человек – ведра, трое – лопаты и др. изделия[19]. Произведенный товар сбывался преимущественно на местных базарах. Материалы для изготовления деревянных изделий и прочих домашних нужд заготавливались в окрестных лесах, в том числе не вполне законными способами. Так, в 1877 г. крестьянин дер. Верхний Пшалым Минлебай Бикчентаев был пойман в Апазовской даче за заготовкой леса, причем при задержании был ранен лесником выстрелом из ружья[20].

Среди занятий населения, зафиксированных в 1880-е гг. земскими статистиками, представлены следующие виды деятельности: поденщик (3 чел.), извозчик (1 чел.), прислуга, оказывающая услуги в г. Казани (4 чел.), работники фабрик (1 чел.), торговцы (2 чел.)[21]. В других источниках в небольшом количестве фигурируют плотники, караульщики, печники и представители других профессий. В конце XIX века часть женского населения занимались шерстобитным промыслом. Но он не носил товарного характера и изготовляемые изделия использовались преимущественно для собственных нужд. Точно также можно оценивать занятие пчеловодством, которым в Верхнем Пшалыме занималось от 1 до 8 человек, а количество ульев доходило до 48[22].

Незначительность доходов населения сказывалась и на его покупательской способности. В начале XX века в Верхнем Пшалыме работали лишь 2 мелочные лавки, принадлежавшие Хадичабике Фазлыахметовой и Зиганше Халитову[23].

Нужда и отсутствие жизненных перспектив являлись питательной средой для антиправительственных настроений. В 40-е гг. XIX века жители Верхнего Пшалыма активно участвовали в так называемых картофельных бунтах – выступлениях удельных и государственных крестьян России, вызванных насильственным введением посадки картофеля. С большими трудностями прошла в деревне всеобщая перепись 1897 г. Среди местного населения распространились слухи, что за ее проведением скрываются планы по русификации татар. В связи с этим в отдельных татарских селениях Заказанья имели место выступления против проведения переписи, для усмирения которых направлялись солдаты. Известно, что крестьяне дер. Культес А.Тагиров и С.Ибатуллин пытались договориться с жителями дер. Верхний и Средний Пшалым о совместных действиях по сопротивлению переписи, но были арестованы полицией, не успев поднять крестьян[24].

В поисках лучшей жизни некоторые верхнепшалымцы покидали деревню, обосновываясь в других регионах. В качестве примера можно назвать Ибетуллу Самигуллина, который в 1892 г. с семьей уехал в Оренбургскую губернию[25].

Нелегкая крестьянская жизнь становилась еще тяжелее, когда на деревню обрушивались стихийные бедствия (неурожаи, эпидемии болезней, пожары и т.д.). К примеру, 28 мая 1906 г. в Верхнем Пшалыме случился большой пожар. Поскольку начался он в то время, когда все взрослые были на полевых работах, ущерб оказался очень большой. Всего в тот день в деревне сгорело 67 домов, а общий размер убытков составил около 30000 рублей. Восстанавливать крестьянское хозяйство после таких потрясений приходилось долго и ценой огромных усилий.

Не случайно, при большей численности населения в Верхнем Пшалыме была всего одна мечеть. Она существовала в деревне издревле, но в 1740-х гг. была сломана, разделив судьбу 418 мечетей Казанского уезда, разрушенных в царствование Елизаветы Петровны. В этот период селение состояло из 20 дворов[26]. Время постройки следующей мечети точно не известно. Официальное разрешение Оренбургского муфтията на образование в Верхнем Пшалыме мусульманского прихода датировано 1819 г. Вновь построенная мечеть была деревянной и имела статус соборной. В источниках сохранились имена двух ее имам-хатыбов: Хуснутдина Таминдарова (служил с 1835 г.) [27] и Гильмана Музафарова. Последний родился 8 марта 1870 г., учился в медресе у муллы Мухамедзакира бин Хамаделхалиди в г. Казани. 25 сентября 1897 г. получил свидетельство на занятие духовное должности в дер. Верхний Пшалым. Одновременно занимался обучением детей в мектебе при мечети. При Гильман-хазрате численность учащихся здесь существенно увеличилась: от одного десятка до 60 мальчиков и 45 девочек[28]. Это рост связан, видимо с личными качествами муллы, а также с тем, что в конце XIX – начале XX века татарское общество переживало этап модернизации и наличие знаний, умение читать и писать становилось жизненной необходимостью. Примечательно, что обязанности муэдзина в этот период выполнял Шагиахмет Хасанович Дяминов[29], родившийся еще в 1828 г. В молодости он учился у муллы Исмагил бин Муса аль-Мазита в знаменитом медресе дер. Кшкар.

Наличие спроса на приобретение знаний порождало и предложение. В 1905 г. один из крестьян дер. Верхний Пшалым обратился к Казанскому губернатору с просьбой разрешить торговать «книгами, брошюрами и картинами религиозно-нравственного магометанского содержания». Он планировал вести торговлю «по всем уездам Казанской губернии, как в селениях, так по базарам и сельским ярмаркам». Губернское начальство удовлетворило ходатайство, что случалось далеко не всегда[30]. Видимо, властям были представлены убедительные доказательства политической благонадежности и достойного поведения просителя.

Верхий Пшалым вошел в историю татарского народа как колыбель известного рода предпринимателей и общественных деятелей Губайдуллиных. Основоположник династии Сабит Губайдуллин в молодые годы перебрался в Казань, где вначале стал каретных дел мастером, а затем занялся торговлей. Его сноровку и умение приметил казанский купец Галикеев, выдавший за него дочь Шамсинису. С помощью тестя Сабит расширил торговлю мануфактурой, а разбогатев, стал полноправным членом казанской купеческой корпорации, в 1858 г. войдя в число купцов 2-й гильдии[31]. Его сын Салих Сабитович Губайдуллин не только продолжил дело отца, но прославился своей благотворительной деятельностью, щедрыми пожертвованиями на развитие татарского образования и культуры. Общетюркскую известность получили дети Салиха – историк Газиз Салихович Губайдуллин и этнограф Марьям Салиховна Губайдуллина [32], которая, прожив всего 40 лет, оставила достойный след в памяти татарского народа.

Э.К.Салахова

[1] Гарипова Ф.Г. Авыллар һәм калалар тарихыннан. Т I. Казан, 2001. Б.272.

[2] Корсаков Д.А. Сборник материалов по истории Казанского края в XVIII в. Казань, 1908. С.247-263.

[3] НА РТ. Ф.324. Оп.740. Д. 37. Л.128 об.

[4] НА РТ. Ф.3. Оп.2. Д. 34. Л.207.

[5] Татарская энциклопедия / Гл. ред. М.Х. Хасанов. Казань: Институт татарской энциклопедии АН РТ, 2002. С. 575.

[6] Естественное приращение сельского населения Казанской губернии по приходам, с обозначением племенного его состава и отношений между полами /Сос.Н.И.Вечеслав. Т.2. Казань, 1876. С 92-93.

[7] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.128. Л.26.

[8] НА РТ. Ф.81. Оп.2. Д. 317. Л.11-12 об.

[9] Материалы для сравнительной оценки земельных угодий в уездах Казанской губернии. Вып.3. Уезд Казанский. Казань, 1887. С 4-5.

[10] Список мест населенных пунктов Казанского уезда, с кратким их описанием. XII Кармышская волость /Сост. И.А.Износков. Казань, 1885. С.8.

[11] НА РТ. Ф.91. Оп.1. Д.948. Л.32 об.- 34.

[12] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.1028. Л.11.

[13] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.128. Л.26.

[14] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.592. Л.25 об-26.

[15] НА РТ. Ф.324. Оп.740. Д.37. Л.15.

[16] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.592. Л.25 об-26.

[17] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.592. Л.25 об-26.

[18] Материалы для исследования промыслов населения Казанской губернии. Казань, 1887. С.143.

[19] Материалы для сравнительной оценки земельных угодий в уездах Казанской губернии. Вып.3. Уезд Казанский. Казань, 1887. С 8-9.

[20] НА РТ. Ф.2. Оп.3. Д.5859. Л.3-3 об.

[21] Материалы для сравнительной оценки земельных угодий… С.10-11.

[22] Материалы для сравнительной оценки земельных угодий…. С 8-9; Естественное приращение сельского населения Казанской губернии по приходам, с обозначением племенного его состава и отношений между полами /Сост. Н.И.Вечеслав. Т.2. Казань, 1876. С 94-95.

[23] НА РТ. Ф.3. Оп.1. Д.2243. Л.207 об. -226.

[24] Загидуллин И.К. Перепись 1897 года и татары Казанской губернии. Казань, 2000. С. 178.

[25] НА РТ. Ф.3. Оп.1. Д.13161. Л.70.

[26] Экстракт в правительствующий сенат из Казанской губернской канцелярии о татарских мечетях // Эхо веков. 2006. № 1.

[27] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д. 273. Л.253 об-255.

[28] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д. 8336. Л.6 об-9.

[29] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д. 5568. Л.32 об-38.

[30] НА РТ. Ф.1. Оп.4. Д. 1617. Л.1.

[31] Губайдуллин С. «Дорогие мои предки» // Гасырлар авазы=Эхо веков. 2003. № ½.

[32] Губайдуллина А. Наша Марьям апа // Гасырлар авазы=Эхо веков. 2002. № ½.