Верхний Азяк

История дер. Верхний Азяк уходит в глубокую древность. Селение возникло в период Казанского ханства и по преданиям было основано татарскими казаками, защищавшими засечные линии и торговый тракт Арской даруги. В пользу этого говорит одна из интерпретаций названия деревни, связывающая ее происхождение с тюркским словом «Азов». Возможно, первыми поселенцами были татары-ногаи, пришедшие в Заказанье вместе с одним из казанских ханов из Приазовья. Другая точка зрения относительно этимологии слова «Азяк» принадлежит дореволюционному исследователю И.А. Износкову. По его мнению, название деревни происходит от татарского «аз» – малый[1]. В дореволюционных русскоязычных документах Верхний Азяк упоминается также под названием Азяк-Яваш.

После завоевания Иваном IV Грозным Казанского ханства и началом политики христианизации народов Среднего Поволжья жители деревни приняли православие. По всей видимости, это произошло уже во второй половине XVI века и было связано с миссионерской деятельностью первых руководителей Казанской епархии – святителей Гурия и Германа, а также карательными экспедициями русских войск в Заказанье, в период «замирения» региона после падения Казани. Само обращение титульного населения бывшего Казанского ханства, особенно его военно-аристократической элиты, в христианство являлось одним из важных направлений политики новой власти по интеграции региона и населяющих его народов в состав Московского государства. По сохранившимся среди местных жителей преданиям, их предков крестили насильно, загоняя в холодную воду реки. С теми, кто отказывался принять православие, жестоко расправлялись: топили и убивали в этой реке, отчего в народе она получила название Кровавая речка[2].

В материалах Писцовой книги Казанского уезда 1602–1603 гг., в деревне Азяк уже фиксируется наличие служилых и ясачных новокрещен: «и всего в деревне в Азеке за служилыми и за ясачными людьми: пашни, перелогу и лесом поросло – 69 четв. в поле, а в двух потому ж; сена – 780 копен; лесу дубровы пашенные – 6 дес.»[3]. Согласно источнику, между двумя социальными группами существовало территориальное размежевание и естественной границей их владений выступала речка Ия (Яваш). В середине XVII века разделение оформилось окончательно и более рельефно. В документах этого времени, в частности, в грамоте царя Алексея Михайловича 1667 г., данной по тяжбе о земле, наряду с дер. Азяк (Озяк) по соседству отмечается дер. «Другой Азяк» (Нижний Азяк). Если в первой деревне проживали в основном служилые, то во второй – исключительно ясачные новокрещены[4]. Таким образом, Верхний Азяк является одним из наиболее древних селений старокрещеных татар (кряшен) Заказанья, которые приняли православие еще в годы первой волны христианизации, пришедшейся на царствование Ивана IV Грозного.

Вплоть до 1920 г. дер. Верхний Азяк входила в состав Ново-Кишитской волости Казанского уезда Казанской губернии. Расстояние до губернского города Казани составляло 64 версты, до заштатного города Арск – 13 верст[5]. Селение располагалось на пересеченной местности, было окружено холмами и оврагами, а также глухими лиственными лесами.

По данным 3-й государственной ревизии (1764 г.), в Верхнем Азяке проживало 66 ревизских душ крещеных татар[6]. В 1795 г. здесь числилось уже 91 чел. м.п. и 96 чел. ж.п. при 30 дворах[7]. Положительная динамика численности жителей деревни сохранялась и в XIX – начале ХХ вв. По данным 1816 г., в Верхнем Азяке проживало 131 чел., в 1827 г. – 264 чел. (39 дворов)[8], в 1834 г. – 295 чел. (39 дворов)[9], в 1859 г. – 301 чел. (43 двора)[10], в 1875 г. – 413 чел.[11], в 1885 г. – 411 чел.[12], в 1897 г. – 495 чел.[13], в 1906 г. – 612 чел.[14]

Основными занятиями местных жителей были земледелие и животноводство. По данным Экономического примечания к 5-й государственной ревизии (1795 г.), местные жители получали весьма хорошие урожаи ржи, гречихи и овса[15]. Надельная земля находилась в душевом владении государственных крестьян. Пашня делилась на три поля – озимое, яровое и оставляемое под паром. Дер. Верхний Азяк вместе с селениями Алич Тархан, Новое Селище, Малые Верези, Другой Азяк, Старый Яваш и Большие Верези по плану Генерального межевания составляли общую дачу[16].

Всего во владении верхнеазякцев находилось 587,3 дес. земли. Из них 14,5 дес. считались усадебными, 86,8 дес. считались удобряемой пашней, 474 дес. – неудобряемой, 10,1 дес. отводилось под сенокос, 1,9 дес. – под выгон скота. Озимое поле засевалось рожью, а яровое, на удобряемых землях на ½ овсом и ½ полбой, на неудобряемых 2/3 овсом и 1/3 гречихой Под сенокосы распределялись участки по речке Большой Яваш и в оврагах: Сулинском, Зират и Крайнем[17].

В 1860-х гг. на 1 душу м.п. приходилось 3,07 дес. удобной земли[18]. К 1906 г. доля душевого надела местных крестьян увеличилась до 3,3 дес.[19] Такое положение, по всей видимости, было связано с увеличением общей площади пахотной земли верхнеазякцев. В начале ХХ века она составляла 621,2 дес.[20] Кроме того, в связи с проведением столыпинской аграрной реформы в это время несколько изменилась система землепользования верхнеазякцев – наряду с землей, находившейся в общинном владении, появились единоличные наделы. Два домохозяйства (18 чел. м.п.), выделившись в хутора, образовали самостоятельные хозяйства с общим земельным фондом в 98 дес.[21]

Наличие крайне маленьких душевых наделов, не позволявших полностью обеспечить материальное благосостояние и прокормить семью, заставляло крестьян искать дополнительные способы заработка. Довольно важное место в социально-экономической жизни верхнеазякцев занимали отхожие промыслы. Как и многие жители старокрещенских деревень Заказанья, местные жители занимались пошивом добротной и недорогой одежды «татарского покроя»[22]. С окончанием сельскохозяйственного сезона мастера отправлялись на продолжительные заработки в торговые центры Среднего Поволжья и Приуралья. Верхнеазякцы специализировались на изготовлении зимней одежды: шили меховые шапки и тулупы, шубы и полушубки, занимались также обработкой овчины[23].

Портняжным промыслом занималась значительная часть мужского населения Верхнего Азяка, в том числе молодежь трудоспособного возраста. По сведениям И.А. Износкова, в 1885 г. портняжничеством активно занимались 46 жителей деревни, что приносило им ежегодный дополнительный доход в размере 600 руб. Представительницы женского пола (20 чел.) в свободное время занимались тканьем холста, который продавался на базаре в г.Арске (это приносило ежегодный доход в 40 руб.)[24].

В пореформенный период среди местных жителей, занятых на отхожих промыслах, появились лица, порвавшие с земледельческим трудом и полностью посвятившие себя пошиву и торговле одеждой. По сведениям 1885 г., из приписанных к деревне жителей 6 чел. м.п. фактически не жили здесь, а 30 чел. м.п. и 4 чел. ж.п. уходили на продолжительные заработки[25].

В начале ХХ века недалеко от деревни была построена ветряная мельница[26]. Имелась также небольшая пасека (60 ульев), обеспечивавшая крестьян медом и воском. В это же время в Верхнем Азяке функционировали 2 мелочные лавки, принадлежавшие Гайнулле Даутову и Миндубаю Сабитову (ежегодный торговый оборот составлял 400 руб.)[27], а также 2 круподробилки[28].

Как и большинство татарских деревень, Верхний Азяк не имел правильной планировки. Дома пристраивались к соседним усадьбам, образуя кривые и узкие улочки[29]. Все жилые и хозяйственные строения изготавливались исключительно из дерева, что приводило к частым пожарам. Архивные документы изобилуют информацией о таких случаях. Например, 16 июля 1865 г. в 11 часов утра, при сильном ветре, в доме Алексея Иванова возник пожар, который вскоре перекинулся на соседние дома и охватил значительную площадь. Всего пострадало 15 семей, общие убытки погорельцев составили 763 руб. 50 коп[30]. В 1866 г. от молнии, попавшей в жилые строения крестьянина Игнатия Михайлова, сгорело 2 усадьбы вместе с домашним скотом[31].

Вплоть до 1870-х гг. верхнеазякцы официально по своему конфессиональному статусу относились к православным христианам (старокрещеные татары). До середины XVIII века местные жители считались прихожанами Богоявленской церкви пригорода Арска. Со строительством церкви в с. Александровке (Толнамас) верхнеазякцы вошли в состав ее прихода. Как члены православной конфессии, они должны были посещать церковь, крестить своих детей, венчаться, отпевать покойников и пр., отмечать акты гражданского состояния у местных священнослужителей. Контроль над этим возлагался как на церковные, так и светские органы.

Несмотря на длительное пребывание в составе православной церкви и закрепление кряшенской этноконфессиональной идентичности, верхнеазякцы были недостаточно знакомы с православным вероучением. Это было связано как со слабой миссионерской деятельностью причта, незнанием им татарского языка, а так и нежеланием самих прихожан сознательно исповедовать «русскую» веру и изменять столетиями складывавшийся уклад культурно-религиозной жизни. Верхнеазякцы продолжали испытывать сильное влияние ислама, чему в немалой степени способствовали их тесные контакты с преобладающим татаро-мусульманским населением.

В XIX веке процесс исламизации местных жителей продолжился. Важнейшим каналом приобщения к исламскому вероучению стали отхожие промыслы. Надолго уезжая для занятия портняжничеством, проживая среди татар-мусульман и башкир, верхнеазякцы быстро принимали мусульманский образ жизни, стали воспринимать себя как часть уммы. Долго «тлевшие внутри» местного общества процессы в конце 1860-х – начале 1870-х гг. «прорвались наружу» и приобрели явные очертания – большинство жителей заявили о своем желании исповедовать ислам. Данные процессы сопровождались драматическими событиями, связанными с конфессиональной дифференциацией жителей. Острые конфликты на почве религиозных предпочтений разделили не только общину в целом, но и отдельные семьи[32]. В то же время большинство жителей, особенно социально мобильная и активная молодежь деревни, сознательно и бесповоротно выбирали исламскую конфессиональную принадлежность. В дальнейшем и не до конца определившееся, инертное меньшинство также решилось на переход в мусульманство[33]. Этот выбор был связан не только с религиозными предпочтениями жителей, но и с желанием полноценно интегрироваться в татарское сообщество (в социокультурных условиях дореволюционной России это было возможно только при исповедовании ислама), стать «настоящими» татарами[34].

В 1871 г. верхнеазякцы официально оформили желание быть мусульманами, подав соответствующее прошение на имя центральной имперской администрации[35]. Руководителями и наиболее активными членами этого движения были Терентий и Павел Васильевы, Игнатий Егоров и Дмитрий Яковлев. К 1874 г. «отпадают» практически все жители деревни. С этого времени в документах они начинают фиксироваться как «отпавшие». Данный статус имел массу правовых ограничений и приводил к поражению в некоторых правах. «Отпавшие», несмотря на то, что полностью порвали отношения с православной церковью, продолжали числиться ее членами. Согласно действовавшему законодательству, переход из православия в другие конфессии юридически был невозможен. В связи с этим государство не признавало за представителями данной категории право открыто исповедовать ислам. «Отпавшие» до возвращения в христианство не пользовались правами своего состояния, на это время их недвижимость брало в опеку государство. Лица, привлеченные к суду за преступления, связанные с лишением состояния, лишались и других гражданских прав, не могли быть избираемы в органы сельского самоуправления и на другие общественные должности. Браки, заключенные между «отпавшими», не признавались православной церковью, и, после уведомления об этом светской администрации, полиция имела право их расторгнуть.

Несмотря на некоторые послабления со стороны государства, «отпавшие» вплоть до начала XX века оставались наиболее бесправной в юридическом отношении группой податного населения региона. Они не имели возможности свободно соблюдать предписания исламского вероучения, посещать мечети, обращаться для исправления треб к указным муллам, отдавать детей в татарские конфессиональные школы. «Отпавшие» не могли открыто жениться и выходить замуж за своих соплеменников из числа «официальных» мусульман, были вынуждены скрывать от начальства своих «незаконнорожденных» детей. В любое время их могли подвергнуть административному и судебному преследованию и наказанию, вплоть до тюремного заключения и ссылки в Сибирь. Несмотря на это, верхнеазякцы проявили вызывающее уважение твердость в отстаивании своего права быть мусульманами.

Стоит отметить, что наряду со светскими органами власти большую работу по возвращению их в православие вели миссионеры. В 1869 г., по инициативе Н.И. Ильминского и В.Т. Тимофеева, в соседней дер. Нижний Азяк была открыта начальная миссионерская школа. Ее учителем стал выпускник Казанской центральной крещено-татарской школы Андрей Васильев. В эту школу начали активно привлекать детей и из Верхнего Азяка. В 1870 г. основы православия и грамоты постигали здесь 9 верхнеазякских мальчика[36]. Кроме того, часть учеников этой школы поступили для продолжения обучения в Казанскую школу. В Верхний Азяк командировались миссионеры-проповедники, учителя крещено-татарских школ.

Тем не менее, «отпавшие» не только не проявляли интереса к возращению в православие, но, напротив, укреплялись в желании быть мусульманами. К 1873 г. в нижнеазякской школе осталось на обучении только 5 учеников. В последующие годы, в связи с нежеланием жителей отдавать в нее в своих детей, православные миссионеры были вынуждены закрыть учебное заведение. Взамен православной школы верхнеазякцы открыли в доме Якова Федорова «тайный» мектеб и пригласили для обучения детей мусульманскому вероучению крестьянина соседней татарской деревни Алич-Тархан (Чиканас), бывшего шакирда Хуснутдина. Он имел должность мугаллима, являлся также «тайным» муллой, руководил религиозной жизнью общины[37].

Лишь в 1905 г., с началом первой Русской революции и объявлением в стране «свободы совести», верхнеазякцы получили возможность официально войти в состав мусульманской уммы, зарегистрировать свою религиозную общину и полноценно соблюдать предписания исламского вероучения. К этому времени среди местных жителей преобладали лица, которые никогда не поддерживали контакты с православной церковью, не принимали крещение и жили, хотя и неофициально, по нормам ислама.

Получив статус «официальных» мусульман, верхнеазякцы смогли реализовать свои права в области культурно-религиозной автономии. С 1905 г. они были приписаны к мусульманскому приходу соборной мечети дер. Малая Атня (Утня), находившейся в 4 верстах от Верхнего Азяка. 16 апреля 1906 г. жители селения подали в Казанское губернское правление официальное прошение о желании образовать отдельный приход и возвести в своей деревне соборную мечеть[38]. Данное прошение было поддержано Оренбургским магометанским духовным собранием (ОМДС) и получило положительное решение местной администрации[39]. Вскоре мечеть была построена на средства татарских купцов-меценатов. Кроме того, при ней была открыта татарская конфессиональная школа[40]. Первым указным муллой дер. Верхний Азяк стал крестьянин дер. Старый Арыш Лаишевского уезда Казанской губернии Хангарей Гатауллин Сетдеков, который в 1896 г. окончил 2-х классное Арское училище[41], а 8 мая 1906 г. получил свидетельство ОМДС на возможность занятия духовной должности.

Таким образом, несмотря на притеснения и административное давление, благодаря длительной борьбе, верхнеазякцы добились права вернуться в ислам. Они проявили незаурядное мужество и стойкость, что позволило им стать полноценной частью татаро-мусульманской общины России.

Х.З.Багаутдинова

[1] Список населенных мест Казанского уезда с кратким описанием. Составил И.А. Износков. Казань, 1885. С.1.

[2] Гарипова Ф.Г. Авыллар һәм калалар тарихыннан. Казан, 2003. Б.523.

[3] Писцовая книга Казанского уезда 1602-1603 годов. Казань, 1978. – С.123-124.

[4] Список населенных мест Казанского уезда с кратким описанием. Составил И.А. Износков. Казань, 1885. С.1.

[5] Сведения о числе верст от селений и посадов до губернского, уездного и заштатных городов Казанской губернии. Казань, 1876. С.177.

[6] Сборник материалов по истории Казанского края в XVIII в. Составил Д.А.Корсаков. Казань, 1908. С.258.

[7] РГАДА. Ф.1355. Оп.1. Д.402. Л.318об.

[8] НА РТ. Ф.324. Оп.740. Д.37. Л.22об.

[9] НА РТ. Ф.3. Оп.2. Д.33. Л.41-52.

[10] Список населенных мест по сведениям 1859 г. Обработан А.Артемьевым. СПб., 1866. С.13.

[11] Естественное приращение сельского населения Казанской губернии по приходам, с обозначением племенного его состава и отношений между полами. Н.Н.Вечеслав. Т.1. Казань, 1875. С.94-95.

[12] Список населенных мест Казанского уезда с кратким описанием. Составил И.А. Износков. Казань, 1885. С.1.

[13] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.1028. Л.17.

[14] Там же.

[15] РГАДА. Ф.1355. Оп.1. Д.402. Л.318об.-319об.

[16] НА РТ. Ф.91. Оп.6а. Д.104. Л.79-82об.

[17] НА РТ. Ф.91. Оп.6а. Д.104. Л.79-82об.

[18] Там же.

[19] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.1310. Л.66-70.

[20] Там же.

[21] Там же.

[22] НА РТ. Ф.91. Оп.6а. Д.57. Л.81-82об.

[23] НА РТ. Ф.359. Оп.1. Д.45. Л.178.

[24] Список населенных мест Казанского уезда с кратким описанием. Составил И.А. Износков. Казань, 1885. С.1.

[25] Там же.

[26] Список населенных мест Казанской губернии. Вып.1. Уезд Казанский. Составил член и секретарь Казанского губернского статистического комитета Н.Н.Вечеслав. Казань, 1878. С.166-167.

[27] НА РТ. Ф.3. Оп.1. Д.2440. Л.516-534.

[28] Татарская энциклопедия. Т.1. А-В. Казань, 2002. С.569-570.

[29] НА РТ. Ф.119. Оп.1. Д.128. Л.23.

[30] НА РТ. Ф.91. Оп.1. Д.945. Л.140-141.

[31] НА РТ. Ф.91. Оп.1. Д.945. Л.164.

[32] Копия с записки священника В.Т. Тимофеева «О притеснениях, какие терпят крещеные татары от своих единоплеменников, уклоняющихся в магометанство» (1873 г.) // Христианское просвещение и религиозные движения (реисламизация) крещеных татар в XIX – начале ХХ вв. Сборник материалов и документов / Сост., автор вступительной ст., примечаний, научно-справочного аппарата Р.Р. Исхаков. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2011. С.229–230.

[33] Казан губернасы Казан өязе Түбән Әзәк авылының Изге Гурий борадәрлеге мәктәбе укытучысы Тимофей Иванович Тимей көндәлегеннән (1873 ел) // Религиозный синкретизм и традиционная обрядность татар-кряшен Волго-Уралья (XIX – начало ХХ в.). Сборник материалов и документов / Авторы-составители: Х.З.Багаутдинова, Р.Р.Исхаков. Казань: Изд-во «ЯЗ», Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2015. С.215–219.

[34] Исхаков Р. Миссионерство и мусульмане Волго-Камья. Казань, 2011. С.138.

[35] НА РТ. Ф.1. Оп.3. Д.2812. Л.27.

[36] Копия с записки священника В.Т. Тимофеева… С.230.

[37] НА РТ. Ф.1. Оп.3. Д.3272. Л.38-42.

[38] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д.7605. Л.2.

[39] НА РТ, Ф.2. Оп.2. Д.7510. Л.3.

[40] НА РТ, Ф.2. Оп.2. Д.8464. Л.61об.-62.

[41] НА РТ. Ф.2. Оп.2. Д.7510. Л.3-8.